Доклад Н.В. Кузнецовой (Хабаровск)/ N.V.Kuznetsova (Russia)
Posted: 15 Mar 2014, 22:51
УДК 811.133.1
К ВОПРОСУ ОБ АССИМЕТРИЧНОСТИ ЯЗЫКОВОГО ЗНАКА
Н.В. Кузнецова
Среди наук, изучающих знак вообще, можно перечислить астрологию, иероглифику, геральдику, эпиграфику, фалеристику. В лингвистике понятие языкового знака детально изучается в семиологии, исследующей свойства знаков и знаковых систем.
Данная работа посвящена, во-первых, изучению и описанию языкового знака в понимании его античными философами, схоластами, представителями структурной лингвистики и конструктивистами и, во-вторых, выявлению плавающего означаемого у знака, произвольности связи означающего и означаемого.
Объектом изучения настоящего исследования является языковой знак.
Цель исследования заключается в том, чтобы показать ассиметрию знака, когда означаемое и означающее не всегда соответствуют друг другу.
Первым философом, занимающимся учением об именах – «правильности имен», был софист Протагор. Суть протагоровской правильности имен сводилась к установлению значений используемых слов, что с успехом могло быть применено при оспаривании любого положения. Акцентируя внимание на словах, Протагор опровергал любое положение [1].
Одним из первых ученых-философов, предложивших свое понимание знака, был античный философ, Платон. Идеи, касающиеся знака, разработаны в его работе «Кратил». Как и многие работы Платона, «Кратил» написан в форме диалога, в котором Сократ рассуждает с Кратилом о правильности имен: «существует правильность имен, присущая каждой вещи от природы, и вовсе не та произносимая вслух частица нашей речи, которой некоторые из нас договорились называть каждую вещь» [2].
В данном утверждении Платон проводит мысль о том, что вещи сами по себе имеют основу своей сущности, которая своим существованием обязана не мнению конкретного человека, но самой себе. «Если не все сразу одинаково для всех и всегда и если не особо для каждого существует каждая вещь, то ясно, что сами вещи имеют некую собственную устойчивую сущность безотносительно к нам и независимо от нас и не по прихоти нашего воображения их влечет то туда, то сюда, но они возникают сами по себе, соответственно своей сущности…» [2].
Платон затрагивает проблему изменчивости и непостоянности самого знания: «…и видимо, нельзя говорить о знании, Кратил, если все вещи меняются, и ничто не остается на месте. Ведь и само знание - если оно не выйдет за пределы того, что есть знание, - всегда остается знанием и им будет; если же изменится самая идея знания, то одновременно она перейдет в другую идею знания, то есть [данного] знания уже не будет. Если же оно вечно меняется, то оно вечно – незнание» [2].
Ученик Платона, Аристотель в работе «Об истолковании» утверждает об «условном, договорном характере имен»: «…имя есть такое звукосочетание с условленным значением безотносительно ко времени, ни одна часть которого отдельно от другого ничего не означает. [Имена] имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А [возникает имя], когда становится знаком, ибо членораздельные звуки хотя и выражают что-то, как, например, у животных, но ни один из этих звуков не есть имя» [3].
Другая концепция нашла свое воплощение у стоиков. Их концепцию называют «естественной» теорией происхождения языка. Согласно этому подходу, языковые знаки соответствуют природе обозначаемых объектов. Слово-логос определялось стоиками четырьмя логическими категориями: "нечто (бытие и небытие), сущностные свойства (общие и частные), случайные свойства и относительно случайные свойства (т. е. находящиеся в соотношении с другими случайными свойствами" [4: 137].
Положение стоицизма об «обозначаемом», «высказываемом» трактуется так: «Стоики утверждают, что три [вещи] между собой сопряжены — обозначаемое, обозначающее и объект. Из них обозначающее есть звук... Две вещи телесны, именно звук и объект, одна — бестелесна, именно обозначаемая вещь, и это есть высказываемое, которое бывает истинным и ложным». «Обозначаемое», или «высказываемое», является собственно языковым феноменом; оно существует лишь в языке и через него осуществляет связь между миром мысли и миром «вещей» [5].
Богослов Фома Аквинский, философ-идеалист, утверждал, что «слова имеют собственное бытие, существуют как реальные вещи, независимые от человека, предписываются свыше». «В обычных актах чувственного восприятия, мы констатируем существование вещи, которую мы видим; образ этой вещи автоматически возникает нашем сознании, стоит нам на нее посмотреть. «Эта» вещь, о которой мы говорим, есть ни что иное как проекция образа, непонятно как возникающего в уме, образа, который, строго говоря, не является рациональным, поскольку он сформирован бессознательно и в нем присутствуют такие моменты, о которых мы не знаем. Если мы попытаемся точно описать характеристики «этой» воспринимаемой в данный момент вещи, мы столкнемся с непреодолимыми трудностями; образ ее слишком размыт, недостаточно структурирован для того, чтобы содержание и «форму» этого образа можно было адекватно выразить с помощью точных, определенных понятий» [6:7].
В. фон Гумбольдт подчеркнул, что язык есть прежде всего «созидающий процесс», а не только результат этого процесса. Его знаменитое положение о том, что язык есть не продукт деятельности, а сама деятельность, было направлено против представлений о языке как о механизме и имело своей целью привлечь исследователей к изучению творческого характера этой деятельности [7:80].
Большой интерес представляет учение Гумбольдта о форме языка. По Гумбольдту, в языке существуют два начала: материя и форма. Материя состоит из нерасчлененного множества звуков и из такого же смутного и нерасчлененного множества чувственных впечатлений и представлений человека. Главное в языке – форма, которая и делает его языком. Форма в упрощенном понимании может быть представлена в виде сетки, которая накладывается на материю, членит ее и создает структуру [7:126].
Для Гумбольдта собственно язык составляет не звуковая оболочка, а совокупность путей и приемов, то есть своего рода механизм передачи звуковыми средствами внеязыкового содержания.
В отечественном языкознании проблемой знака занимался крупный теоретик лингвистики Александр Афанасьевич Потебня. Слово является не только звуковым единством, но единством представления и значения. Кроме звука в слове есть еще знак значения, представляющий собой внутреннюю форму слова. Знак значения есть уже символ, представляющий слова в систему, способную передавать и формировать мысли и значения, которые не составляют содержание слова. Чтобы определить значение грамматической формы, необходимо связать ее с остальными формами языка данного строя, с теми общими разрядами, «по которым распределяется частное содержание языка, одновременно со своим появлением в мысли» [8:65].
Под «знаком» Фреге понимает «любое обозначение, выступающее в роли имени собственного, значением которого является определенный предмет (в самом широком смысле этого слова), но не понятие и не отношение». В знаке выделяется две составляющих: смысл и значение. «…некоторый знак (слово, словосочетание или графический символ) мыслится не только в связи с обозначаемым, которое можно было бы назвать значением знака, но также и в связи с тем, что мне хотелось бы назвать смыслом знака, содержащим способ данности [обозначаемого]» [9:25].
Ф. де Соссюр основатель структурного направления в теории знаковых систем, определяет лингвистический знак как неразрывное единство означающего и означаемого, сравнивая их с двумя сторонами одного листа бумаги: «…лингвистический знак объединяет не вещь и имя, но понятие и акустический образ». Означаемое – это не вещь, и означающее это не ряд звучаний, составляющих имя. Означающее – это образ этого звукоряда. В то время как означаемое – это образ вещи, рождающийся в уме и соотносящийся с другими такими же образами [10: 21]. Ф. де Соссюр полагает, что: «Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна; ... языковой знак произволен. ... Означающее немотивированно, то есть произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи. Вся система языка покоится на иррациональном принципе произвольности знака» [11].
Согласно точке зрения Карцевского, знак и значение не покрывают друг друга полностью. Их границы не совпадают во всех точках: один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками. Всякий лингвистический знак является потенциально «омонимом» и «синонимом» одновременно, т. е. он образован скрещением этих двух рядов мыслительных явлений. Будучи семиологическим механизмом, язык движется между двумя полюсами, которые можно определить как общее и отдельное (индивидуальное), абстрактное и конкретное [12].
Разрушая привычные ожидания, дестабилизируя и изменяя статус традиционных ценностей, деконструкция выявляет теоретические понятия, уже существующие в скрытом виде [13].
Основные объекты деконструкции – знак, письмо, речь, текст, контекст, чтение, метафора, бессознательное и др. Деконструкцию логоцентризма Деррида начинает с деконструкции знака, затрагивающей краеугольные камни метафизики. Знак не замещает вещь, но предшествует ей, он произволен и немотивирован. Означаемого как материального объекта в этом смысле не существует, знак не связывает материальный мир вещей и идеальный мир слов, практику и теорию. Означающее может отсылать лишь к другому означающему, играющему, таким образом, роль означаемого [14].
Концепция «означающего» как акустического образа, равно как и его неразрывная связь с означаемым были подвергнуты суровой критике со стороны Жака Деррида в «О грамматологии»: он считает, что означающее не является чем-то вторичным и производным (по отношению к мысли, как и письмо по отношению к устной речи).
Таким образом, Деррида приходит к выводу, что слово и обозначаемое им понятие, т.е. слово и мысль, слово и смысл, никогда не могут быть одним и тем же, поскольку то, что обозначается, никогда не присутствует, не «наличествует» в знаке. Более того, он утверждает, что сама возможность понятия «знака» как указания на реальный предмет предполагает его, предмета, замещение знаком (в той системе различий, которую представляет собой знак) и зависит от отсрочки, от откладывания в будущее непосредственного «схватывания» сознанием этого предмета или представления о нем. Что если, пишет Деррида «смысл смысла (в самом общем понимании термина «смысл». А не в качестве его признака) является бесконечным подразумеванием, беспрестанной отсылкой от одного означающего к другому? Если его сила объясняется, лишь одной бесконечной сомнительностью, которая не дает означаемому ни передышки, ни покоя, а лишь только все время… побуждает его к постоянному означиванию и разграничению/отсрочиванию? » [15:42].
Следовательно, изначально суть исследования знака сводилась к установлению значений слов, затем выявляется самостоятельная сущность вещей, независимая от мнения человека, а само знание может быть изменчиво и непостоянно. Аристотель проводит мысль об условном характере имен. Первыми, кто обозначил знак как единство обозначаемого, обозначающего и объекта, были стоики. Мысль о божественном происхождении слов, имеющих собственное бытие, нашла свое отражение в трудах Фомы Аквинского.
Творческий характер языка раскрыл В.фон Гумбольдт, который утверждал, что язык является не продуктом деятельности, а самой деятельностью. Для ученого механизмом передачи звуковыми средствами внеязыкового содержания является язык.
Слово, представленное как единство представления и значения, рассматривается в трудах отечественного лингвиста А.А. Потебни.
В рамках аналитической философии во главе с Г. Фреге упор делался на экспликацию проблемы соотношения смысла и знака.
Для Ф. де Соссюра система языка покоится на иррациональном принципе произвольности знака, где означающее не мотивированно и произвольно по отношению к означаемому, с которым у него нет никакой естественной связи, то есть знак это ментальная репрезентация вещи.
Для Карцевского, границы знака и значения не совпадают во всех точках, и всякий лингвистический знак должен быть дифференциальным, иначе он ничем не будет отличаться от простого сигнала.
Ж.Деррида полагает, что знак произволен и немотивирован, возможность понятия «знака» предполагает его замещение знаком и зависит от откладывания в будущее понимание этого предмета или представления о нем.
Таким образом, эволюция понимания языкового знака показала, что если в ранних работах знак был представлен лишь как единство означаемого и означающего, то со временем многие ученые, лингвисты пришли к выводу, что означаемое и означающее не всегда соответствуют друг другу и показали произвольность знака, его ассиметричность.
Список литературы
1.Савельев, А.Л. Из истории античной диалектики: учение о правильности имен // Академия. Материалы и исследования по истории платонизма. Выпуск 3. С-П., 2000; [Электронный ресурс] / Савельев: http://www.plato.spbu.ru/AKADEMIA/akademia3/05.htm (дата обращения 04.03.2014).
2.Платон. Кратил. [Электронный ресурс] / Платон: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Phi ... kratil.php (дата обращения 04.03.2014).
3.Аристотель. Об истолковании [Электронный ресурс] / Аристотель: http://philosophy.ru/library/aristotle/ ... ation.html (дата обращения 04.03.2014).
4.Лосев, А.Ф. Критика традиционной структуры знака. [Электронный ресурс] / Лосев: http://culture.niv.ru/doc/culture/ilyin/040.htm (дата обращения 04.03.2014).
5.Секст. Лингвистический энциклопедический словарь. Стоики [Электронный ресурс] / Секст: http://tapemark.narod.ru/les/495a.html (дата обращения 04.03.2014).
6.Аквинский, Ф. Об исходных понятиях доктрины Фомы Аквинского [Электронный ресурс] / Аквинский: http://www.xpa-spb.ru/libr/__KATOL/Foma-Akv-Ont01.pdf (дата обращения 04.03.2014).
7.Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию. / В. фон Гумбольдт. – М., 1984. – 352с
8.Потебня, А.А. Из записок по русской грамматике / А.А. Потебня. – М., 1958.
9.Кубрякова, А.С. Возвращаясь к определению знака / Е.С. Кубрякова // Вопросы языкознания, 1993, №4. – С. 14 – 26.
10. Серебренников, Б.А. о материалистическом подходе к явлениям языка. / Б.А. Серебренников. – М., 1983. – 159с.
11.Соссюр 1977 — Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977; [Электронный ресурс]/ Соссюр:http://philologos.narod.ru/ling/zubkova-text.htm (дата обращения: 08.01.2014).
12. Карцевский, С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака; [Электронный ресурс]/ Карцевский: http://project.phil.spbu.ru/lib/data/ru ... alizm.html (дата обращения: 06.01.2014).
13.Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; [Электронный ресурс] / Ильин: http://iph.ras.ru/elib/3645.html (дата обращения: 05.01.2014).
14.Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; [Электронный ресурс] / Деррида: http://www.countries.ru/library/semiotic/signifier.htm (дата обращения: 12.01.2014).
15.Деррида Ж. О грамматологии / Ж.Деррида - М.: ad Marginem, 2000. 540c.
Кузнецова Наталья Владимировна, ассистент кафедры романо-германской филологии, kunavla@mail.ru, Дальневосточный государственный гуманитарный университет, Хабаровск, Россия
THE STUDY OF ASSYMMETRIC LINGUISTIC SIGNS
N.V. Kuznetsova
Abstract
The paper deals with the study of the asymmetry of the linguistic sign. The study addresses the question of the necessity of describing the sign when signifier and signified is not always correspond to each other.
Natalia Vladimirovna Kuznetsova, kunavla@mail.ru, Assistant Lecturer, Department of the French Language, Far-Eastern State University of Humanities, Khabarovsk, Russia
К ВОПРОСУ ОБ АССИМЕТРИЧНОСТИ ЯЗЫКОВОГО ЗНАКА
Н.В. Кузнецова
Среди наук, изучающих знак вообще, можно перечислить астрологию, иероглифику, геральдику, эпиграфику, фалеристику. В лингвистике понятие языкового знака детально изучается в семиологии, исследующей свойства знаков и знаковых систем.
Данная работа посвящена, во-первых, изучению и описанию языкового знака в понимании его античными философами, схоластами, представителями структурной лингвистики и конструктивистами и, во-вторых, выявлению плавающего означаемого у знака, произвольности связи означающего и означаемого.
Объектом изучения настоящего исследования является языковой знак.
Цель исследования заключается в том, чтобы показать ассиметрию знака, когда означаемое и означающее не всегда соответствуют друг другу.
Первым философом, занимающимся учением об именах – «правильности имен», был софист Протагор. Суть протагоровской правильности имен сводилась к установлению значений используемых слов, что с успехом могло быть применено при оспаривании любого положения. Акцентируя внимание на словах, Протагор опровергал любое положение [1].
Одним из первых ученых-философов, предложивших свое понимание знака, был античный философ, Платон. Идеи, касающиеся знака, разработаны в его работе «Кратил». Как и многие работы Платона, «Кратил» написан в форме диалога, в котором Сократ рассуждает с Кратилом о правильности имен: «существует правильность имен, присущая каждой вещи от природы, и вовсе не та произносимая вслух частица нашей речи, которой некоторые из нас договорились называть каждую вещь» [2].
В данном утверждении Платон проводит мысль о том, что вещи сами по себе имеют основу своей сущности, которая своим существованием обязана не мнению конкретного человека, но самой себе. «Если не все сразу одинаково для всех и всегда и если не особо для каждого существует каждая вещь, то ясно, что сами вещи имеют некую собственную устойчивую сущность безотносительно к нам и независимо от нас и не по прихоти нашего воображения их влечет то туда, то сюда, но они возникают сами по себе, соответственно своей сущности…» [2].
Платон затрагивает проблему изменчивости и непостоянности самого знания: «…и видимо, нельзя говорить о знании, Кратил, если все вещи меняются, и ничто не остается на месте. Ведь и само знание - если оно не выйдет за пределы того, что есть знание, - всегда остается знанием и им будет; если же изменится самая идея знания, то одновременно она перейдет в другую идею знания, то есть [данного] знания уже не будет. Если же оно вечно меняется, то оно вечно – незнание» [2].
Ученик Платона, Аристотель в работе «Об истолковании» утверждает об «условном, договорном характере имен»: «…имя есть такое звукосочетание с условленным значением безотносительно ко времени, ни одна часть которого отдельно от другого ничего не означает. [Имена] имеют значение в силу соглашения, ведь от природы нет никакого имени. А [возникает имя], когда становится знаком, ибо членораздельные звуки хотя и выражают что-то, как, например, у животных, но ни один из этих звуков не есть имя» [3].
Другая концепция нашла свое воплощение у стоиков. Их концепцию называют «естественной» теорией происхождения языка. Согласно этому подходу, языковые знаки соответствуют природе обозначаемых объектов. Слово-логос определялось стоиками четырьмя логическими категориями: "нечто (бытие и небытие), сущностные свойства (общие и частные), случайные свойства и относительно случайные свойства (т. е. находящиеся в соотношении с другими случайными свойствами" [4: 137].
Положение стоицизма об «обозначаемом», «высказываемом» трактуется так: «Стоики утверждают, что три [вещи] между собой сопряжены — обозначаемое, обозначающее и объект. Из них обозначающее есть звук... Две вещи телесны, именно звук и объект, одна — бестелесна, именно обозначаемая вещь, и это есть высказываемое, которое бывает истинным и ложным». «Обозначаемое», или «высказываемое», является собственно языковым феноменом; оно существует лишь в языке и через него осуществляет связь между миром мысли и миром «вещей» [5].
Богослов Фома Аквинский, философ-идеалист, утверждал, что «слова имеют собственное бытие, существуют как реальные вещи, независимые от человека, предписываются свыше». «В обычных актах чувственного восприятия, мы констатируем существование вещи, которую мы видим; образ этой вещи автоматически возникает нашем сознании, стоит нам на нее посмотреть. «Эта» вещь, о которой мы говорим, есть ни что иное как проекция образа, непонятно как возникающего в уме, образа, который, строго говоря, не является рациональным, поскольку он сформирован бессознательно и в нем присутствуют такие моменты, о которых мы не знаем. Если мы попытаемся точно описать характеристики «этой» воспринимаемой в данный момент вещи, мы столкнемся с непреодолимыми трудностями; образ ее слишком размыт, недостаточно структурирован для того, чтобы содержание и «форму» этого образа можно было адекватно выразить с помощью точных, определенных понятий» [6:7].
В. фон Гумбольдт подчеркнул, что язык есть прежде всего «созидающий процесс», а не только результат этого процесса. Его знаменитое положение о том, что язык есть не продукт деятельности, а сама деятельность, было направлено против представлений о языке как о механизме и имело своей целью привлечь исследователей к изучению творческого характера этой деятельности [7:80].
Большой интерес представляет учение Гумбольдта о форме языка. По Гумбольдту, в языке существуют два начала: материя и форма. Материя состоит из нерасчлененного множества звуков и из такого же смутного и нерасчлененного множества чувственных впечатлений и представлений человека. Главное в языке – форма, которая и делает его языком. Форма в упрощенном понимании может быть представлена в виде сетки, которая накладывается на материю, членит ее и создает структуру [7:126].
Для Гумбольдта собственно язык составляет не звуковая оболочка, а совокупность путей и приемов, то есть своего рода механизм передачи звуковыми средствами внеязыкового содержания.
В отечественном языкознании проблемой знака занимался крупный теоретик лингвистики Александр Афанасьевич Потебня. Слово является не только звуковым единством, но единством представления и значения. Кроме звука в слове есть еще знак значения, представляющий собой внутреннюю форму слова. Знак значения есть уже символ, представляющий слова в систему, способную передавать и формировать мысли и значения, которые не составляют содержание слова. Чтобы определить значение грамматической формы, необходимо связать ее с остальными формами языка данного строя, с теми общими разрядами, «по которым распределяется частное содержание языка, одновременно со своим появлением в мысли» [8:65].
Под «знаком» Фреге понимает «любое обозначение, выступающее в роли имени собственного, значением которого является определенный предмет (в самом широком смысле этого слова), но не понятие и не отношение». В знаке выделяется две составляющих: смысл и значение. «…некоторый знак (слово, словосочетание или графический символ) мыслится не только в связи с обозначаемым, которое можно было бы назвать значением знака, но также и в связи с тем, что мне хотелось бы назвать смыслом знака, содержащим способ данности [обозначаемого]» [9:25].
Ф. де Соссюр основатель структурного направления в теории знаковых систем, определяет лингвистический знак как неразрывное единство означающего и означаемого, сравнивая их с двумя сторонами одного листа бумаги: «…лингвистический знак объединяет не вещь и имя, но понятие и акустический образ». Означаемое – это не вещь, и означающее это не ряд звучаний, составляющих имя. Означающее – это образ этого звукоряда. В то время как означаемое – это образ вещи, рождающийся в уме и соотносящийся с другими такими же образами [10: 21]. Ф. де Соссюр полагает, что: «Связь, соединяющая означающее с означаемым, произвольна; ... языковой знак произволен. ... Означающее немотивированно, то есть произвольно по отношению к данному означаемому, с которым у него нет в действительности никакой естественной связи. Вся система языка покоится на иррациональном принципе произвольности знака» [11].
Согласно точке зрения Карцевского, знак и значение не покрывают друг друга полностью. Их границы не совпадают во всех точках: один и тот же знак имеет несколько функций, одно и то же значение выражается несколькими знаками. Всякий лингвистический знак является потенциально «омонимом» и «синонимом» одновременно, т. е. он образован скрещением этих двух рядов мыслительных явлений. Будучи семиологическим механизмом, язык движется между двумя полюсами, которые можно определить как общее и отдельное (индивидуальное), абстрактное и конкретное [12].
Разрушая привычные ожидания, дестабилизируя и изменяя статус традиционных ценностей, деконструкция выявляет теоретические понятия, уже существующие в скрытом виде [13].
Основные объекты деконструкции – знак, письмо, речь, текст, контекст, чтение, метафора, бессознательное и др. Деконструкцию логоцентризма Деррида начинает с деконструкции знака, затрагивающей краеугольные камни метафизики. Знак не замещает вещь, но предшествует ей, он произволен и немотивирован. Означаемого как материального объекта в этом смысле не существует, знак не связывает материальный мир вещей и идеальный мир слов, практику и теорию. Означающее может отсылать лишь к другому означающему, играющему, таким образом, роль означаемого [14].
Концепция «означающего» как акустического образа, равно как и его неразрывная связь с означаемым были подвергнуты суровой критике со стороны Жака Деррида в «О грамматологии»: он считает, что означающее не является чем-то вторичным и производным (по отношению к мысли, как и письмо по отношению к устной речи).
Таким образом, Деррида приходит к выводу, что слово и обозначаемое им понятие, т.е. слово и мысль, слово и смысл, никогда не могут быть одним и тем же, поскольку то, что обозначается, никогда не присутствует, не «наличествует» в знаке. Более того, он утверждает, что сама возможность понятия «знака» как указания на реальный предмет предполагает его, предмета, замещение знаком (в той системе различий, которую представляет собой знак) и зависит от отсрочки, от откладывания в будущее непосредственного «схватывания» сознанием этого предмета или представления о нем. Что если, пишет Деррида «смысл смысла (в самом общем понимании термина «смысл». А не в качестве его признака) является бесконечным подразумеванием, беспрестанной отсылкой от одного означающего к другому? Если его сила объясняется, лишь одной бесконечной сомнительностью, которая не дает означаемому ни передышки, ни покоя, а лишь только все время… побуждает его к постоянному означиванию и разграничению/отсрочиванию? » [15:42].
Следовательно, изначально суть исследования знака сводилась к установлению значений слов, затем выявляется самостоятельная сущность вещей, независимая от мнения человека, а само знание может быть изменчиво и непостоянно. Аристотель проводит мысль об условном характере имен. Первыми, кто обозначил знак как единство обозначаемого, обозначающего и объекта, были стоики. Мысль о божественном происхождении слов, имеющих собственное бытие, нашла свое отражение в трудах Фомы Аквинского.
Творческий характер языка раскрыл В.фон Гумбольдт, который утверждал, что язык является не продуктом деятельности, а самой деятельностью. Для ученого механизмом передачи звуковыми средствами внеязыкового содержания является язык.
Слово, представленное как единство представления и значения, рассматривается в трудах отечественного лингвиста А.А. Потебни.
В рамках аналитической философии во главе с Г. Фреге упор делался на экспликацию проблемы соотношения смысла и знака.
Для Ф. де Соссюра система языка покоится на иррациональном принципе произвольности знака, где означающее не мотивированно и произвольно по отношению к означаемому, с которым у него нет никакой естественной связи, то есть знак это ментальная репрезентация вещи.
Для Карцевского, границы знака и значения не совпадают во всех точках, и всякий лингвистический знак должен быть дифференциальным, иначе он ничем не будет отличаться от простого сигнала.
Ж.Деррида полагает, что знак произволен и немотивирован, возможность понятия «знака» предполагает его замещение знаком и зависит от откладывания в будущее понимание этого предмета или представления о нем.
Таким образом, эволюция понимания языкового знака показала, что если в ранних работах знак был представлен лишь как единство означаемого и означающего, то со временем многие ученые, лингвисты пришли к выводу, что означаемое и означающее не всегда соответствуют друг другу и показали произвольность знака, его ассиметричность.
Список литературы
1.Савельев, А.Л. Из истории античной диалектики: учение о правильности имен // Академия. Материалы и исследования по истории платонизма. Выпуск 3. С-П., 2000; [Электронный ресурс] / Савельев: http://www.plato.spbu.ru/AKADEMIA/akademia3/05.htm (дата обращения 04.03.2014).
2.Платон. Кратил. [Электронный ресурс] / Платон: http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Phi ... kratil.php (дата обращения 04.03.2014).
3.Аристотель. Об истолковании [Электронный ресурс] / Аристотель: http://philosophy.ru/library/aristotle/ ... ation.html (дата обращения 04.03.2014).
4.Лосев, А.Ф. Критика традиционной структуры знака. [Электронный ресурс] / Лосев: http://culture.niv.ru/doc/culture/ilyin/040.htm (дата обращения 04.03.2014).
5.Секст. Лингвистический энциклопедический словарь. Стоики [Электронный ресурс] / Секст: http://tapemark.narod.ru/les/495a.html (дата обращения 04.03.2014).
6.Аквинский, Ф. Об исходных понятиях доктрины Фомы Аквинского [Электронный ресурс] / Аквинский: http://www.xpa-spb.ru/libr/__KATOL/Foma-Akv-Ont01.pdf (дата обращения 04.03.2014).
7.Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию. / В. фон Гумбольдт. – М., 1984. – 352с
8.Потебня, А.А. Из записок по русской грамматике / А.А. Потебня. – М., 1958.
9.Кубрякова, А.С. Возвращаясь к определению знака / Е.С. Кубрякова // Вопросы языкознания, 1993, №4. – С. 14 – 26.
10. Серебренников, Б.А. о материалистическом подходе к явлениям языка. / Б.А. Серебренников. – М., 1983. – 159с.
11.Соссюр 1977 — Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977; [Электронный ресурс]/ Соссюр:http://philologos.narod.ru/ling/zubkova-text.htm (дата обращения: 08.01.2014).
12. Карцевский, С.О. Об асимметричном дуализме лингвистического знака; [Электронный ресурс]/ Карцевский: http://project.phil.spbu.ru/lib/data/ru ... alizm.html (дата обращения: 06.01.2014).
13.Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; [Электронный ресурс] / Ильин: http://iph.ras.ru/elib/3645.html (дата обращения: 05.01.2014).
14.Деррида Ж. О грамматологии. М., 2000; [Электронный ресурс] / Деррида: http://www.countries.ru/library/semiotic/signifier.htm (дата обращения: 12.01.2014).
15.Деррида Ж. О грамматологии / Ж.Деррида - М.: ad Marginem, 2000. 540c.
Кузнецова Наталья Владимировна, ассистент кафедры романо-германской филологии, kunavla@mail.ru, Дальневосточный государственный гуманитарный университет, Хабаровск, Россия
THE STUDY OF ASSYMMETRIC LINGUISTIC SIGNS
N.V. Kuznetsova
Abstract
The paper deals with the study of the asymmetry of the linguistic sign. The study addresses the question of the necessity of describing the sign when signifier and signified is not always correspond to each other.
Natalia Vladimirovna Kuznetsova, kunavla@mail.ru, Assistant Lecturer, Department of the French Language, Far-Eastern State University of Humanities, Khabarovsk, Russia