Доклад М.Д.Лавренковой (Беларусь)/ M.D. Lavrenkova (Belarus)

[Irina Tivyaeva]

УДК 81'42

РОЛЬ КУЛЬТУРНОГО КОМПОНЕНТА ЗНАЧЕНИЯ В ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦАХ АНГЛИЙСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ

М.Д. Лавренкова

Взаимоотношения языка и культуры традиционно привлекали лингвистов. Значительное развитие исследование этого взаимодействия получило в среде сторонников когнитивных подходов.
В. фон Гумбольд был первым, кто систематизировал представления о языке как картине мира, что в дальнейшем привело к формированию и развитию теории лингвистической относительности. «Каждый язык очерчивает границу вокруг людей, которым он принадлежит… Изучение иностранного языка должно быть освоением новой точки отсчета в предыдущем превалирующем глобальном миропонимании индивида. Но это освоение никогда не является законченным, поскольку индивид всегда привносит в иностранный язык большую или меньшую долю своей собственной точки зрения – на самом деле свою собственную лингвистическую модель» [1, с. 370]. В этом высказывании в сжатом виде представлены все проблемы современного общения, происходящие от неспособности понять, что иностранный язык представляет собой другой мир, а не другой способ отражения единственно возможного мира, а также преодолеть или осознанно препарировать влияние собственного мироощущения при общении на иностранном языке.
Будучи ориентированными на процесс обучения, мы заинтересованы в синтезе культурных аспектов иноязычной речи и их интерпретации в виде когнитивных схем. Задача исследователя в области культурно-ориентированной лингвистики – установить точку зрения носителя языка на структурные элементы языка и на принципы, обусловливающие его использование в социокультурном аспекте. Г. Пальмер предложил назвать такой подход культурологической лингвистикой [4,p.36]. Термин «культурологическая лингвистика» используется для обозначения любых лингвистических исследований и описаний, имеющих своей целью определение культурного компонента значения. Природа значения рассматривается следующим образом. Два языка могут «кодировать» одно и то же положение дел в действительности, используя разные семантические концепты. Признание того, что существуют значительные корреляции между вокабуляром и приоритетами общества, стало общим местом в лингвистической теории. При том, что некоторые значения слова в одном языке могут иногда быть соотнесены со значениями соответствующего слова в другом языке, существует весьма ограниченное количество слов в любых двух языках, которые будут одинаковыми во всех своих значениях.
В качестве примера приведем два слова из английского языка. Английское слово «privacy» в англо-русских словарях переводится как «уединение, одиночество, уединенность». В словаре американской культуры и языка оно толкуется как «the desirable state of being away from other people, so that they cannot see or hear what one is doing, interest themselves in one’s affairs, etc. In many western countries this is usu. given particular value and people expect to have their privacy respected by others» [3,p.1046]. Нетрудно проследить несоответствие двух понятий. «Privacy»- это не уединенность и тем более не одиночество, это личная свобода, это приоритет личных интересов в шкале ценностей отдельной личности.
Аналогичным образом обстоит дело со словом «community», которое переводится на русский язык как «община, общество, публика» и в таком переводе влечет за собой массу коннотаций, отсутствующих в английском значении слова «community – a group of people living together and/or united by shared interests, religion, nationality, etc.» [3, p.353]. Мало того, что в русском языке слово «община» воспринимается как архаичное, ни в каком из своих значений оно не может отсылать нас к описанному механизму общественного контроля над балансом личных интересов в силу того, что такого механизма на данном этапе развития русскоязычной культуры не существует.
В качестве еще одного примера рассмотрим слова «дружба» и «friendship». А. Вежбицкая демонстрирует, что значение слова «friend» с течением времени девальвировалось и расширило сферу своего применения. Лингвистически это подтверждается рядом факторов, например, появлением словосочетания «close friend» для обозначения более близких отношений. С ослаблением значения слова «friend» количество «друзей» значительно увеличилось. В современной мобильной Америке, где люди меняют место жительства каждые 4-5 лет, друзья исчисляются десятками. Даже выражение «best friends» часто употребляется во множественном числе. На смену выражениям «to find a friend», «to choose a friend» пришло «to make a friend», обозначающее целенаправленное действие. «Делание друзей» имплицирует стремление к их большому количеству и не предполагает большой разборчивости. [5, p. 401]
Второй пример соотношения слов – это «freedom» и «свобода». Первое существенное отличие английского понятия, представленного в слове «freedom», от русского, представленного в слове «свобода», в так называемой «негативной» ориентации первого. Основная идея этого понятия – иметь право на то, чтобы тебя оставили в покое, не навязывали тебе каких-либо идей или действий. Лингвистически такое положение подтверждается также большой частотностью комбинаций «freedom from»: «freedom from persecution, oppression, tyranny, control, interruption, etc.». Однако, русское слово «свобода» не допускает сочетания «свобода от вмешательства, от голода, от нужды». Русское слово «свобода» означает «отсутствие самоналагаемых ограничений, давления и способность расслабиться и следовать своему вдохновению и желаниям». [5, p.139] Русское слово концентрируется на том, что нет никаких внешних ограничений, английское – на идее возможностей выбора и не вмешательства.
Обратимся теперь к краткому анализу русского слова «друг» в поисках культурного компонента его значений. Лингвистически целый ряд русских слов, обозначающих различную степень близости людей: «друг, подруга, приятель, товарищ, знакомый», покрывает семантику английского слова «friend», но при этом ни одно из слов не совпадает с ним полностью. Там, где носитель английского языка, не задумываясь, скажет «friend», носитель русского языка вынужден анализировать отношения гораздо глубже, в поисках адекватного обозначения. В России социальные круги обычно более узкие, чем на Западе. Но отношения у русских более интенсивные, более требовательные, более продолжительные и более вознаграждающие. Русские ждут от друга полной преданности, нравственного сочувствия и деятельной помощи.
Другой интересный момент – это культурно-направленное исследование некоторых групп глаголов в английском языке. В англоязычных культурах эмоциональное поведение вызывает неодобрение, что прослеживается в негативных коннотациях непереходных глаголов эмоций, таких как sulk, fret, fume, rave. Нормой употребления в английском языке являются to be glad, to be sad, to be angry, а не to rejoice, to pine, to fume или to rage. Дело в том, что в американской традиции эмоции ассоциируются с нерациональностью. В то же время русский язык богат глаголами эмоций, выражающих осознанное и целенаправленное погружение субъекта в процесс переживания: «радоваться, тосковать, грустить, волноваться, злиться, негодовать» и т.д.
Как мы видели, культурный компонент значения чрезвычайно важен. Для обеспечения эффективного межкультурного общения, необходимо формирование таких умений языковой личности, которые обеспечили бы возможность создания общего культурного значения, разделяемого собеседниками, принадлежащими к различным культурам. Это означает, что для формирования навыков и умений эффективного общения необходимо включить работу по освоению культурного компонента лексического значения в процесс освоения иноязычной (англоязычной) лексики. Такая работа должна начинаться с демонстрации того, что словарные дефиниции носят ограниченный характер, а культурно-обусловленный компонент значения того или иного слова необходимо искать в системе ценностей, в образе жизни, в моделях поведения носителей англоязычных культур.

Список литературы:

1. Гумбольдт В. Язык и философия культуры: Пер. с нем. – М.: Прогресс, 1985. – 465 с.
2. Елизарова Г. В. Культура и обучение иностранным языкам. – СПб., КАРО, 2005. – 351 с.
3. Longman Dictionary of English Language and Culture. – Longman, 1992. – 1527 p.
4. Palmer G. B. Toward a theory of cultural linguistics. – Austin: University of Texas Press, 1996. – 348 p.
5. Wierzbicka A. The Russian language // Wierzbicka A. Semantics, culture, and cognition. – New York, Oxford: Oxford University Press, 1992. – 444.

Лавренкова Марина Дмитриевна, lavrika@inbox.ru, преподаватель кафедры иностранных языков, Учреждение образования «Барановичский Государственный Университет», Барановичи, Республика Беларусь


THE ROLE OF CULTURAL VALUES IN THE LEXICAL COMPONENT UNITS OF THE ENGLISH AND RUSSIAN LANGUAGES

M.D. Lavrenkova

Abstract
The author considers the foundations of the theory of linguistic relativity, examines the challenges of modern communication in bilingualism, and also defines the establishment of the point of view of a native speaker on the structural elements of the language and principles that contribute to its use in the socio-cultural aspect as the main task of the researchers in the field of culturally oriented linguistics.

Marina Dmitrievna Lavrenkova, Lecturer, Department of Foreign Languages, Baranovichi State University, Belarus