Секция "Лингвистика". Н.С. Громова (Екатеринбург)

[Irina Tivyaeva]

УДК 80

Н.С. Громова, канд. филол. наук, доцент
gromovans@mail.ru
Россия, Екатеринбург, УИКиП

ОСОБЕННОСТИ СЕМАНТИЧЕСКИХ ТРАНСФОРМАЦИЙ ЛЕКСИКИ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТЕМАТИКИ В РАЗЛИЧНЫХ ТИПАХ ДИСКУРСА

В работе рассматривается понятие лексики общественно-политической тематики, устанавливаются ее границы и исследуются закономерности ее семантических трансформаций, обусловленных сферой бытования. Дискурс определяется как ключевой элемент, влияющий на интерпретацию семантики лексемы. Делаются выводы о том, что смысл лексических единиц зависит не только от вида дискурса, но и от его локально-темпоральных особенностей.
Ключевые слова: дискурс, лексика общественно-политической тематики, вербальный экстремизм, экстремистский дискурс, семантические трансформации, квазиэкстремистский текст.

Изучение особенностей дискурса и специфики бытования в нем отдельных языковых и речевых единиц представляет собой актуальную научную проблему. В данном исследовании мы проследим процессы, происходящие с семантикой единиц при смене дискурса, т. к. его конституирующие признаки определяют и базовые принципы восприятия содержания информации в целом.
При анализе понятия ученые акцентируют внимание на определенных характеристиках дискурса, подходы условно можно разделить на текстоцентрические и субъектоцентрические. Последователи первого подхода уделяют особое внимание тексту в качестве ключевой единицы, поэтому определяют дискурс как «связный текст в совокупности с экстралингвистическими факторами» [1]; «текст, соотносимый с ситуацией общения, с системой коммуникативно-прагматических установок, с когнитивными процессами его порождения и восприятия; интегрированный в интертекстуальное пространство» [3]. Учеными, придерживающимися второго подхода, дискурс понимается как «вербализация определенной ментальности» [6], «когнитивно обусловленная система знаний, операций, стратегий текстового построения» [9]; «общение людей, рассматриваемое с позиций их принадлежности к той или иной социальной группе или применительно к той или иной типичной речеповеденческой ситуации» [4]; «некий мысленно-речевой континуум, объединяющий идеологические концепты и тот эмоционально-психологический фон, что способствует их массовому восприятию» [8].
На наш взгляд, «текст» и «дискурс» не являются идентичными понятиями, их взаимосвязь наиболее точно устанавливается Е. С. Кубряковой: «под дискурсом следует иметь в виду именно когнитивный процесс, связанный с реальным речепроизводством, созданием речевого произведения, текст же является конечным результатом процесса речевой деятельности, выливающимся в определенную законченную (и зафиксированную) форму» [5]. Так, мы предполагаем, что отдельный «текст» является репрезентацией частных особенностей «дискурса», а «совокупность текстов» – репрезентацией системных особенностей «дискурса», но не можем утверждать при этом, что понятия тождественны. Под дискурсом мы понимаем процесс бытования текста в коммуникативном пространстве с учетом коммуникативных намерений и когнитивных возможностей адресанта и адресата. При таком подходе нельзя не отметить, что, изучая специфику дискурса, мы вряд ли сможем проанализировать непосредственные когнитивные процессы, побудившие автора выбрать конкретную коммуникативную тактику. Следовательно, нам необходимо будет обратиться к фиксации этих процессов, т. е. к тексту как законченной форме дискурса, репрезентирующей его особенности.
В качестве объекта нашего исследования мы выбрали лексику общественно-политической тематики, которая представляется нам наиболее зависимой от особенностей дискурса. Согласно нормам речевой культуры общение на общественно-политические темы не зря считают нуждающимся в строгой регламентации как в формальном, так и в содержательном планах. В данном исследовании мы целенаправленно не используем термин «политическая лексика», поскольку он является, на наш взгляд более узким, чем пласт тематического ограничения. Нужно оговориться, что к политически окрашенными относятся вопросы не только государственного устройства или выборов главы государства, но и взаимоотношения людей различных национальностей или религиозных взглядов. Именно такой подход использует при определение общественно-политической лексики И. Ф. Протченко, характеризуя ее как «часть словаря, которую составляют названия явлений и понятий из сферы общественно-политической жизни, то есть из области политической, социально-экономической, мировоззренчески-философской» [7]. На наш взгляд, лексика общественно-политической тематики представляет собой такую часть словарного состава языка, которая связана с номинацией общественно-политических реалий не только в терминологическом, но и в бытовом их понимании, что обуславливает значительно больший объем структурных единиц, определяемых не жестким кругом вопросов, а широким дискурсивным бытованием. Как отмечает Н.Р. Гейко, за пределами ядра общественно-политической лексики, при этом будучи ее частью, остаются такие тематические группы, как экономика, дипломатия, культура и др. [2].
С целью выявления семантических трансформаций с учетом их крайней формы проявления, т. е. вербального экстремизма, мы обратимся к трем группам лексем: номинации людей, характеристика государственной деятельности, призывы к политически значимым действиям.
Первоначально рассмотрим трансформацию семантики, связанную с изменением конституирующих признаков дискурса. Стоит отметить, что использование одних и тех же лексем в научном, политическом, юмористическом, журналистском и других дискурсах будет иметь совершенно различное значение.
Номинации людей по национально-этническим или религиозным особенностям присутствуют в жаргонной лексике и просторечии. Так, выражения «чукотский мальчик», «албанский школьник», «татаро-монгольский», означающие «глупых людей, плохо разбирающихся в каких-то вопросах», достаточно распространены в молодежном дискурсе. Однако они не предназначены для оскорбления лиц по национальному признаку. Молодежный дискурс во многом построен на реализации принципа языковой игры, шуточной культуры, что предопределяет интерпретацию. Но в случае смены дискурса с молодежного на экстремистский мы сможем наблюдать явное оскорбление и унижение достоинства отдельных групп лиц. Даже в рамках одного языка требуется серьезное отношение к использованию лексических единиц, не относящихся к литературной форме существования языка. При переводе же таких единиц на другой язык нужно быть очень осторожным, чтобы не деформировать значение высказывания.
Языковая игра, которая свойственная шуточному дискурсу, может приобретать политическую окраску и даже экстремистский характер в оценках должностных лиц. Например, использование вместо «выборы мэра» словосочетания «мэрские выборы» (имеется созвучие со словом «мерзкие»), которое копирует модель разговорного стиля, получает второй смысл, попадая в политический дискурс, а тем более, в экстремистский.
Семантически осложняться могут и нейтральные литературные слова. Устоявшееся сочетание «негроидная раса» и «негроид» как представитель этой расы в научном дискурсе не вызывают никаких негативных коннотаций и будут выступать как нейтральные номинации. Однако спорадическое включение этих лексем журналистами в тексты, ориентированные на аудиторию, не посвященную в тонкости вопроса, может ассоциироваться с иными вариантами, имеющими негативные оценку.
Характеристика деятельности субъектов политической жизни напрямую зависит от особенностей дискурса. Одно и тоже слово «тачка» в научном и молодежном дискурсах будут различны по содержанию: «особый вид простого устройства для транспортировки грузов» или «автомобиль». В сфере публичной политической коммуникации использование фразы: «за счет средств бюджета были приобретены новые тачки», может быть интерпретировано неоднозначно. Важно понимать, что, попав в молодежный дискурс, такая фраза вызовет недовольство действиями лиц, которые приобрели эти «тачки», и может спровоцировать общественное недовольство. Помимо этого, имеет значение, например, выбор жанра литературного произведения. В частности, если автор описывает узнаваемую политическую ситуацию, прославляет власть, призывает всех ее поддерживать, но квалифицирует свое произведение как антиутопию, то явно прослеживается формирование антагонистического идеологического фона.
Тексты научного стиля должны реализовывать информационную функцию, что обеспечивает их политическую нейтральность. Однако стоит понимать, что некоторые псевдонаучные исследования, которые формально похожи на научные, но искажают факты с целью доказательства каких-либо субъективных гипотез, направлены отнюдь не на информирование окружающих, они являются разновидностью экстремистских агитационных материалов. Научные тексты могут в иносказательной форме передавать особенности подготовки террористического акта или быть зашифрованным призывом экстремистской направленности, поэтому семантика лексических единиц в таких случаях будет иметь условный характер и ее внешняя нейтральность не станет свидетельством истинного смысла.
И наоборот, категория квазиэкстремистских текстов, которые внешне похожи на агитационно-пропагандистские материалы или призывы к нарушению прав личности, но не являются таковыми, поскольку участники коммуникации вкладывают них совершенно иной смысл. Например, юмористические тексты со смещением полюсов оценки, когда текст, на первый взгляд пропагандирующий экстремистские идеи, на самом деле их разоблачает или просто преследует развлекательную функцию. Так, лирический герой текста в процессе развертывания содержания из субъекта пропаганды превращается в ее объект.
Помимо указанных трансформаций стоит отметить, что каждый дискурс имеет локально-темпоральную обусловленность, оказывающую прямое воздействие на семантику используемых единиц. Так, в советском дискурсе безусловной положительной окраской обладали номинации, связанные с советским народом, его представителями, политикой советского государства. Однако в постсоветском дискурсе 90-х годов ХХ века все эти номинации стали получать резко негативные коннотации и изменили свое значение. И значение словосочетания «советский человек» трансформировалось из «человека с передовыми взглядами» в синоним «человека с устаревшими взглядами». В термин «тоталитарный» в советском, постсоветском и современном дискурсах вкладываются совершенно разные смысловые оттенки.
С учетом того, что сфера общественно-политических отношений подвергается правовой регламентации, нужно понимать, что большое значение имеет правовая система государства. Так, российский и американский дискурс будет принципиально отличаться, например, в трактовке понятия «либеральный». И даже понятие «политкорректности» реализуется по-разному. Например, известное произведение Агаты Кристи, сохранившее в России первоначальное название «Десять негритят», из соображений политкорректности в США, а затем и в Германии было переименовано в «И никого не стало», а сама считалочка была исправлена на «Десять маленьких индейцев». Можем на этом примере увидеть принципиальную разницу между российским и зарубежными политическими дискурсами.
Таким образом, можем отметить, что семантика единиц является во многом условной и зависит от дискурса, в котором оказывается лексема. При смене дискурса может трансформироваться идеологическая полярность восприятия единицы и даже ее правовое значение, что необходимо учитывать особенно в сфере общественно-политической тематики. Носитель языка должен понимать специфику выбранных лексических единиц с целью достижения коммуникативной цели. Переводчик же должен учитывать не только особенности самой единицы, но и характеристики дискурса, в котором она бытует и будет бытовать. При переводе текста, т. е. перемещении лексической единицы из одного дискурса в другой, могут появиться дополнительные смыслы или наоборот – утратиться имеющиеся. Задача переводчика состоит в том, чтобы чувствовать границы дискурса и с их учетом отражать семантические трансформации.

Список литературы

1. Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. Энциклопедия, 1990. С. 136-137.
2. Гейко Н.Р. Общественно-политическая лексика в публицистическом дискурсе // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 1 (292). Филология. Искусствоведение. Вып. 73. С. 194-197.
3. Карамова А.А. Текст и дискурс: соотношение понятий // Вестник Южно-Уральского госунивеситета. Серия «Лингвистика». Челябинск: ЮУрГУ, 2013. № 2. С. 19-23.
4. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс: могография. Волгоград: Перемена, 2002. 390 с.
5. Кубрякова Е.С. Эволюция лингвистических идей во второй половине ХХ века (опыт парадигмального анализа) // Язык и наука конца ХХ века. М.: Рос. Гуманит. Ун-т, 1995. С. 144-238.
6. Михалева О.Л. Политический дискурс: способы реализации агональности // Построение гражданского общества: материалы международного гуманитарного конгресса. Иркутск: Изд-во Иркутского гос. пед. ун-та, 2002. С. 96-105.
7. Протченко И.Ф. Русский язык: проблемы изучения и развития. М.: Педагогика, 1984. 224 с.
8. Сальников В.И. Дискурс экстремизма в правосознании переходных обществ // Вторые Всероссийские Державинские чтения (Москва, 9-10 ноября 2006 г.): сб. ст. М.: РПА МЮ РФ, 2007. С. 316-319.
9. Чернявская В.Е. Текст в медиальном пространстве: учебное пособие. М.: Книжныйй дом «ЛИБРОКОМ», 2013. 232 с.